Да, врать самой себе это целое искусство, и я владею им в совершенстве.(с)
Пишет Chrome Nagi:
09.03.2011 в 18:07
Пишет Гость:
1177 невычитанных толком слов. Автор этого не хотел, просто песня попалась на слух и никак не желала отвязаться, поэтому во всем прошу винить ее - отсюда и вдохновение, и пафос и ООС.
Солнце в самом зените заставляет щурить глаза и прятать их под шляпкой, которую так и норовит сдуть игривый ветер. Хром тихонько смеется и цепляется за края, чтобы удержать головной убор на месте. Светловолосый мальчик призывно машет ей с того конца улицы и она, радостно махнув в ответ, устремляется к нему.
Он улыбается и распахивает двери нарядной кондитерской, изнутри которой льются кружащие голову запахи, и Хром с наслаждением вдыхает сахарную пудру и безмятежность.
Она собирается сделать шаг, но тут где-то позади нее, совсем недалеко, что-то громко падает. Хром удивленно оборачивается, пытаясь понять что это за звуки, но теплая маленькая ладошка хватает ее за руку и она снова возвращается в солнечный мир, улыбаясь ребенку и переступая порог кондитерской.
Внутри вместо пирожных и уютных столиков ее ждут мосты и высокие фонари, тусклым светом, разгоняющие уютные вечерние сумерки города и покачивающиеся бледным отражением в воде. И она со счастливым трепетом в груди спешит к первому мосту.
Она спит, понимаешь, она уснула -
Ее до утра нельзя будить.
Ночь ее в комочек свернула,
Глаза помогла закрыть.
Обычно во время сна Хром никогда не морщит нос и не сворачивается клубочком. Она вообще больше любит спать на животе, спрятав руки под подушку. Может быть именно из-за этих непривычных деталей, она сейчас кажется намного младше своих лет, еще совсем девочкой. Той самой, какой он подобрал ее на обочине жизни.
- Как она? – спрашивает Хибари, едва оказавшись по эту сторону обломков толстой бетонной стены.
Мукуро улыбается и пробегает пальцами по деревянному остову трезубца:
- Спит.
Кея удовлетворенно кивает и садится на грязный, усыпанный бетонной крошкой и осколками стекла, пол и расслабленно откидывается на стену. У него все еще сбито дыхание, и на левом боку не хватает половины пиджака и рубашки, но на коже только пара свежих царапин. Мукуро мало интересует состояние здоровье Облака, но сейчас от этого зависит самое важное.
- У нас есть две минуты на отдых. Я надеюсь, из-за своих проблем ты не потеряешь контроль над ней.
- И не надейся, Кея-кун, она всегда принадлежит мне, - смеется Мукуро, думая, что напарнику не обязательно знать о том, что он чуть не упустил иллюзию во время последнего взрыва, всадившего Рокудо крупный осколок в ногу и испортившего наряд Хибари.
Тот реагирует на заявление до непривычного спокойно.
- Вот и отлично, иначе мне пришлось бы самолично тебя убить.
Мукуро знает, что не имеет право умереть первым, ни в коем случае. Но и последним он тоже быть не хочет. К этой ситуации вопрос о том, кто умрет последним, вообще неприменим. Здесь имеет значение только ответ – кто точно умереть не должен.
Через две минуты, как и было обещано, начинают стрелять. За секунду до этого огромное разваливающееся здание вражеской базы накрывает пронзительная тишина, надсадно звенящая в ушах и бьющаяся в перепонку уха. И когда эта самая звуковая пустота разрывается щелчком автомата и свистом первой пули, становится даже как-то спокойнее – внутреннее напряжение выходит наружу.
Хибари сдавленно шипит и дергается вправо, когда пули начинают яростно решетить обратную сторону их убежища и один из шальных патронов царапает обломок совсем рядом с его виском и крошит бетонную пыль на пиджак.
- Чертовы ублюдки, - и бросает напряженный взгляд на Хром, мирно спящую под боком у иллюзиониста.
Мукуро презрительно кривит нос.
Последний взрыв звенит совсем рядом с ними, ткнув ударной волной в спину, но стена каким-то чудом остается непоколебимой. Хибари, опередив раненого иллюзиониста, едва успевает нависнуть над беззащитным телом.
Небольшой обломок стены приземляется на позвоночник, отчего из сдавленных легких вырывается хрип, шевельнувший дыханием локон на ее розовеющей щеке. Хром не дергается в испуге, только перекладывает ладони поудобнее.
Мукуро улыбается. Спи, милая Хром, пока еще есть силы не просыпаться.
Время бежит неравномерно, какими-то дикими толчками, словно его отсчитывают не стрелки, а вражеские пули.
- Что ей снится?
- Только хорошие сны, Кея-кун.
- Путь ей снится лучший.
В усмешке Мукуро скользит сожаления:
- Я даже не знаю, что она любит.
- Море. – Хибари сплевывает кровавую пену и утирает уголок разбитого рта. – Она любит море.
Хром что-то сонно бормочет и переворачивается на другой бок.
- Она простит нас за это?
- Это уже не важно.
Пусть она пока еще спит,
Пусть ей снится ветер и море,
И пожалуйста, пусть она меня простит,
А я украду у нее горе.
На высокой скале стоять страшно и холодно, но какой же вид открывается отсюда!
Ей почему-то снова тринадцать лет, и тонкая ночная сорочка не спасает от соленых брызгов, поднимающихся сюда снизу.
Хром смеется и отходит от края. Она спускается по витиеватой тропинке вниз, к самому побережью, где стихия бушует на фоне рассветного неба. Дальше по побережью огромные причалы, с десятками парусных кораблей. Хром бы пошла туда, но слишком много фигур людей снуют туда-сюда по деревянным перекрытиям. И она уходит вдоль побережья, все дальше.
Соленый запах моря почему-то отдает металлическим привкусом, но это не так уж и важно, потому что далеко впереди, прямо перед нею брезжит что-то… чудесное.
Сломанный наушник начинает истерично трещать что-то, но что именно невозможно разобрать из-за хрипа покореженных динамиков и ставших совсем громкими выстрелами. Что у них там, автоматы? Хибари что-то сдавленно бормочет в свой микрофон – видимо у него аппаратура еще каким-то чудом уцелела – и рвет провода.
- Что сказал Савада?
- Что они уже близко, нам стоит лишь потерпеть и они спасут всех.
- Савада идиот, - смеется Мукуро под аккомпанемент взрыва где-то в пяти шагах от них.
- Я сказал ему то же самое, - холодно ухмыляется Хибари, поудобнее перехватывая тонфы и придвинувшись ближе к девушке.
Она недовольно морщится во сне – упрямый локон сбился вниз и щекочет нос. Хибари протягивает палец и одним мимолетным движением аккуратно убирает прядь с лица.
Она что-то тихо бормочет – единственный островок умиротворения посреди нынешнего абсурда. Видимо треклятый иллюзионист хорошо справляется со своей задачей.
Хибари усмехается, глядя на лицо, с каждой минутой бледнеющее, но все также надменно-хитрое извечного соперника. Лишь бы довел до конца свое дело, а потом уж пусть дохнет сколько его душе угодно.
Взгляд снова тянется к девушке. У нее глубокий порез на щеке с уже запекшейся кровью, но больше никаких ранений не обнаруживается. У нее есть все шансы, ведь осталось не так уж и долго.
Пусть она пока еще спит,
Ты ее не буди, не стоит.
Мир ее может быть еще удивит,
Если любовью глаза откроет.
- Пора.
Отсиживаться в укрытии дальше невозможно – если они хотят сохранить его целым для нее, пора выходить в открытую и атаковать, перетащив весь интерес на себя.
Хибари выбегает первым, с сожалением выпустив тонкие пальцы из своей ладони.
Мукуро выходит следом за ним, напоследок проведя костяшками пальцев по теплой щеке.
Хром улыбается во сне, прижимая опустевшие пальцы к щеке.
Она выживет – их задача им ясна.
И даже если смерти суждено сегодня случится трижды, то кто-то из них двоих просто должен умереть два раза.
Я буду умирать, разрывая сердца.
Если убивать, то идти до конца.
URL комментария
URL комментария1177 невычитанных толком слов. Автор этого не хотел, просто песня попалась на слух и никак не желала отвязаться, поэтому во всем прошу винить ее - отсюда и вдохновение, и пафос и ООС.
Солнце в самом зените заставляет щурить глаза и прятать их под шляпкой, которую так и норовит сдуть игривый ветер. Хром тихонько смеется и цепляется за края, чтобы удержать головной убор на месте. Светловолосый мальчик призывно машет ей с того конца улицы и она, радостно махнув в ответ, устремляется к нему.
Он улыбается и распахивает двери нарядной кондитерской, изнутри которой льются кружащие голову запахи, и Хром с наслаждением вдыхает сахарную пудру и безмятежность.
Она собирается сделать шаг, но тут где-то позади нее, совсем недалеко, что-то громко падает. Хром удивленно оборачивается, пытаясь понять что это за звуки, но теплая маленькая ладошка хватает ее за руку и она снова возвращается в солнечный мир, улыбаясь ребенку и переступая порог кондитерской.
Внутри вместо пирожных и уютных столиков ее ждут мосты и высокие фонари, тусклым светом, разгоняющие уютные вечерние сумерки города и покачивающиеся бледным отражением в воде. И она со счастливым трепетом в груди спешит к первому мосту.
Она спит, понимаешь, она уснула -
Ее до утра нельзя будить.
Ночь ее в комочек свернула,
Глаза помогла закрыть.
Обычно во время сна Хром никогда не морщит нос и не сворачивается клубочком. Она вообще больше любит спать на животе, спрятав руки под подушку. Может быть именно из-за этих непривычных деталей, она сейчас кажется намного младше своих лет, еще совсем девочкой. Той самой, какой он подобрал ее на обочине жизни.
- Как она? – спрашивает Хибари, едва оказавшись по эту сторону обломков толстой бетонной стены.
Мукуро улыбается и пробегает пальцами по деревянному остову трезубца:
- Спит.
Кея удовлетворенно кивает и садится на грязный, усыпанный бетонной крошкой и осколками стекла, пол и расслабленно откидывается на стену. У него все еще сбито дыхание, и на левом боку не хватает половины пиджака и рубашки, но на коже только пара свежих царапин. Мукуро мало интересует состояние здоровье Облака, но сейчас от этого зависит самое важное.
- У нас есть две минуты на отдых. Я надеюсь, из-за своих проблем ты не потеряешь контроль над ней.
- И не надейся, Кея-кун, она всегда принадлежит мне, - смеется Мукуро, думая, что напарнику не обязательно знать о том, что он чуть не упустил иллюзию во время последнего взрыва, всадившего Рокудо крупный осколок в ногу и испортившего наряд Хибари.
Тот реагирует на заявление до непривычного спокойно.
- Вот и отлично, иначе мне пришлось бы самолично тебя убить.
Мукуро знает, что не имеет право умереть первым, ни в коем случае. Но и последним он тоже быть не хочет. К этой ситуации вопрос о том, кто умрет последним, вообще неприменим. Здесь имеет значение только ответ – кто точно умереть не должен.
Она сама проснется, когда солнце захочет,
Когда птицы начнут в небо звать.
Ты ее не буди, я прошу тебя очень,
Чтобы мне не пришлось тебя убивать.
Когда птицы начнут в небо звать.
Ты ее не буди, я прошу тебя очень,
Чтобы мне не пришлось тебя убивать.
Через две минуты, как и было обещано, начинают стрелять. За секунду до этого огромное разваливающееся здание вражеской базы накрывает пронзительная тишина, надсадно звенящая в ушах и бьющаяся в перепонку уха. И когда эта самая звуковая пустота разрывается щелчком автомата и свистом первой пули, становится даже как-то спокойнее – внутреннее напряжение выходит наружу.
Хибари сдавленно шипит и дергается вправо, когда пули начинают яростно решетить обратную сторону их убежища и один из шальных патронов царапает обломок совсем рядом с его виском и крошит бетонную пыль на пиджак.
- Чертовы ублюдки, - и бросает напряженный взгляд на Хром, мирно спящую под боком у иллюзиониста.
Мукуро презрительно кривит нос.
Последний взрыв звенит совсем рядом с ними, ткнув ударной волной в спину, но стена каким-то чудом остается непоколебимой. Хибари, опередив раненого иллюзиониста, едва успевает нависнуть над беззащитным телом.
Небольшой обломок стены приземляется на позвоночник, отчего из сдавленных легких вырывается хрип, шевельнувший дыханием локон на ее розовеющей щеке. Хром не дергается в испуге, только перекладывает ладони поудобнее.
Мукуро улыбается. Спи, милая Хром, пока еще есть силы не просыпаться.
Мне ее сберечь надо
Хотя бы закрыть своим телом хилым,
Чтобы липкие руки страха-гада
Не прикасались к плечам милым.
Хотя бы закрыть своим телом хилым,
Чтобы липкие руки страха-гада
Не прикасались к плечам милым.
Время бежит неравномерно, какими-то дикими толчками, словно его отсчитывают не стрелки, а вражеские пули.
- Что ей снится?
- Только хорошие сны, Кея-кун.
- Путь ей снится лучший.
В усмешке Мукуро скользит сожаления:
- Я даже не знаю, что она любит.
- Море. – Хибари сплевывает кровавую пену и утирает уголок разбитого рта. – Она любит море.
Хром что-то сонно бормочет и переворачивается на другой бок.
- Она простит нас за это?
- Это уже не важно.
Пусть она пока еще спит,
Пусть ей снится ветер и море,
И пожалуйста, пусть она меня простит,
А я украду у нее горе.
На высокой скале стоять страшно и холодно, но какой же вид открывается отсюда!
Ей почему-то снова тринадцать лет, и тонкая ночная сорочка не спасает от соленых брызгов, поднимающихся сюда снизу.
Хром смеется и отходит от края. Она спускается по витиеватой тропинке вниз, к самому побережью, где стихия бушует на фоне рассветного неба. Дальше по побережью огромные причалы, с десятками парусных кораблей. Хром бы пошла туда, но слишком много фигур людей снуют туда-сюда по деревянным перекрытиям. И она уходит вдоль побережья, все дальше.
Соленый запах моря почему-то отдает металлическим привкусом, но это не так уж и важно, потому что далеко впереди, прямо перед нею брезжит что-то… чудесное.
За каждую причиненную ей боль,
За каждый упавший с ее головы волос,
Я в язвы ваши буду втирать соль,
Ножом изогнутым вспоров брюшную полость.
За каждый упавший с ее головы волос,
Я в язвы ваши буду втирать соль,
Ножом изогнутым вспоров брюшную полость.
Сломанный наушник начинает истерично трещать что-то, но что именно невозможно разобрать из-за хрипа покореженных динамиков и ставших совсем громкими выстрелами. Что у них там, автоматы? Хибари что-то сдавленно бормочет в свой микрофон – видимо у него аппаратура еще каким-то чудом уцелела – и рвет провода.
- Что сказал Савада?
- Что они уже близко, нам стоит лишь потерпеть и они спасут всех.
- Савада идиот, - смеется Мукуро под аккомпанемент взрыва где-то в пяти шагах от них.
- Я сказал ему то же самое, - холодно ухмыляется Хибари, поудобнее перехватывая тонфы и придвинувшись ближе к девушке.
Она недовольно морщится во сне – упрямый локон сбился вниз и щекочет нос. Хибари протягивает палец и одним мимолетным движением аккуратно убирает прядь с лица.
Она что-то тихо бормочет – единственный островок умиротворения посреди нынешнего абсурда. Видимо треклятый иллюзионист хорошо справляется со своей задачей.
Хибари усмехается, глядя на лицо, с каждой минутой бледнеющее, но все также надменно-хитрое извечного соперника. Лишь бы довел до конца свое дело, а потом уж пусть дохнет сколько его душе угодно.
Взгляд снова тянется к девушке. У нее глубокий порез на щеке с уже запекшейся кровью, но больше никаких ранений не обнаруживается. У нее есть все шансы, ведь осталось не так уж и долго.
Пусть она пока еще спит,
Ты ее не буди, не стоит.
Мир ее может быть еще удивит,
Если любовью глаза откроет.
- Пора.
Отсиживаться в укрытии дальше невозможно – если они хотят сохранить его целым для нее, пора выходить в открытую и атаковать, перетащив весь интерес на себя.
Хибари выбегает первым, с сожалением выпустив тонкие пальцы из своей ладони.
Мукуро выходит следом за ним, напоследок проведя костяшками пальцев по теплой щеке.
Хром улыбается во сне, прижимая опустевшие пальцы к щеке.
Она выживет – их задача им ясна.
И даже если смерти суждено сегодня случится трижды, то кто-то из них двоих просто должен умереть два раза.
Я буду умирать, разрывая сердца.
Если убивать, то идти до конца.
URL комментария